Буря и натиск - Страница 15

– Готово, попал! Внутрь! Замолкли, суки!

Из щели амбразуры с грохотом вытягивается сноп бетонной крошки, дыма и неузнаваемых фрагментов.

– Вторая, вторая! – орет кто-то сбоку.

– Двух «эльрондов» нет! – слышит Сказочник вопль капитана первой роты. – Лестницы тащите!

Гарь. Дымовое облако накрывает залегших у насыпи гоблинов. Дюбели бешено жужжат над головами. Вой. Ор. Ярость борется с болью.

Глухие удары стали о песок.

Пила сплевывает, скалясь в усмешке.

– Сержант! Надо подняться! Там я возьму свой огонек и вжарю этим малохольным! Теперь у нас есть дыра! Воспользуемся!

Приходится орать.

– Давай! Вон лестницы! – Сложив руки рупором, Сказочник зовет ползущих к насыпи рядовых. Завидев его, они встали, потрюхали, сгибаясь, одного тут же скосило очередью. Сорвало каску, часть мозга шлепнулась рядом с телом, похожая на кусок красной рыбы.

* * *

– Радист! Сержант ищет радиста!

Мормышу приходится ползти едва ли не по трупам, его отпихивают, рычат. Где-то по-пластунски, где-то на четвереньках – через мертвых и живых, попадая коленями и руками в грязно-кровавое месиво.

– Куда прешь, придурок! – Перед Мормышем выкаченные глаза и квадратный клыкастый оскал. – Правый фланг в полной жопе! Куда?!

Эльфы на амбразурах смогли поставить гвоздеметы так, что теперь достают тех, кто прорвался и залег у основания бетонной стены.

– Радист мне нужен! – Мормыш дергается, когда дюбель оцарапывает левую ногу. Словно здоровенная оса жалит плоть.

– Пошел ты! – Квадратный клыкастый оскал машет на него рукой. В это же мгновенье ряха гоблина разлетается осколками и лоскутками кожи.

Неподалеку, матерясь на чем свет стоит, подпех прижимает к себе культю.

Мормыш ползет дальше. Санитар с помощником перебинтовывают плечо солдату с окровавленным лицом. Тот похож на мертвеца. Бах! Мина лопается метрах в пяти от Мормыша. Кого-то отшвыривает, коверкая в полете. В уши рядовому словно вбили по острому металлическому костылю, боль пронизывает мозг. Перед глазами запечатлелась круговерть из песка, дыма, пыли.

Санитар лежит без головы. Его помощник бьется в агонии, выплевывая пузырящуюся красную пену. Перебинтованный, без сомнения, мертв.

Участок высадки первой роты похож на бойню под открытым небом. Перевернутые, разбитые лодки, изуродованные мертвецы. Кишки, растянутые лентами, похожи на гирлянды, которыми украшают елки в праздник Йоль. Мормыш прикидывает – там не меньше тридцати-сорока трупов, первая волна высадки почти вся уничтожена.

Мормыш останавливается, вздрагивая каждый раз, когда дюбель взвизгивает рядом.

Радист, скрючившись, залег в воронке поблизости. Живой пока еще. Мормыш ползет вперед, ему приходится перемахнуть через нижнюю часть чьего-то туловища. Подпех, лежащий рядом, к удивлению Мормыша, поет какую-то песню, причем не то что боевую, а похожую на знаменитую «Выпей со мной, малышка!».

– Эй, ты радист? – Гоблин тормошит солдата за плечо.

– Ага! Первая рота, четвертый взвод!

Радист моргает, считая, что перед ним офицер. Гоблин этот похож на недозрелый стручок.

– Идем! Ты нужен во второй, нашего грохнули!

Гоблин тычет рукой в сторону реки.

– Сержанта и лейтенанта разорвало, там они, в куче! Где тут офицеры, я не знаю!..

– Я тебе говорю! – Взрыв неподалеку, до гоблинов долетает мокрый красный песок. – Ползи, ты нужен второй! Пошли, а то врежу!!!

Гоблин схватился за рацию – прямоугольный, обитый железом ящичек с магическими камнями внутри – и последовал за Мормышем.

Еще одна попытка высадиться с востока, лодки идут через Текучку под прикрытием огня стрелкового оружия. Палят почти все, направляя огонь камнеметов на амбразуры; лишь двое-трое, самые сильные, толкают лодки шестами. Орудия с гоблинского берега бьют прямой наводкой, присоединяются минометы. Зеленых осыпает обломками и валами вывернутой земли. Подпехам приходится сдавать позиции, чтобы не быть раздолбанными окончательно, уже своими. Ругань и вой поднимаются до небес.

Мормыш оборачивается на краткий момент. Позади него сплошные трупы. Радист с целеустремленностью автомата ползет вперед. В поле зрения попадает солдат, присевший на одно колено, на его плече трубка базуки. Шварк – и файрбол в оболочке ракетой несется к амбразуре. У края щели раскрывается бетоном и огнем инфернальный цветок. Еще двумя «эльрондами» меньше. Пользуясь открывшимся коридором, солдаты первой роты бросаются к укреплениям, таща с собой лестницы и ящики с боеприпасами.

Над верхним краем стены появляются головы эльфов. Огонь возобновляется, только не такой интенсивный. Вражеские карабины мечут металлическую дробь, ручные мортиры выбрасывают навстречу атакующим гоблинам снопы раскаленных искр, выжигающих одежду и плоть. К прежней вони добавляется гарь от обожженного мяса.

Строй бегущих разваливается, подпехи, отстреливаясь, шмякаются на песок. Командиры делают знаки руками, видны распахнутые зубастые рты.

Короткими очередями лают камнеметы, сухо кашляют карабины. Зеленые с новой силой кидаются на штурм стены; их прикрывают, сшибая одну эльфью голову за другой. Прямое попадание вызывает неровный краткий фонтан крови. То один, то другой обороняющийся запрокидывается, исчезая за гребнем.

Гоблины ревут, вскидывая оружие. Самая крайняя гвоздеметная точка, замолкшая на несколько минут, вдруг оживает. С глухим «плумм» дюбели влетают в толпу, поражая всех и вся без разбора. Подпехи падают друг на друга, теряя каски и оружие. Словно конфетти, во все стороны кувыркаются вырванные сталью комочки мяса.